За тайнами Плутона - Страница 12

К оглавлению

преувеличивал опасность заносов, а поспешный вывод его об усыхании

рек был просто ошибочен. Годы спустя сам Владимир Афанасьевич,

рассказав о своей первой экспедиции, о первом своем научном докладе,

в заключение честно признает ошибочность своих первых выводов:

"Анненков был прав. Железная дорога существует уже 60 лет, и пески не

засыпали ее".

Нас, однако, все это интересует с другой точки зрения. Обратите

внимание - молодой геолог и не подумал смягчить резкости своих

выводов, хотя от генерала в немалой степени зависело его будущее, во

всяком случае - его материальная обеспеченность на ближайшее время. А

через шесть десятков лет убеленный сединами патриарх советских

геологов не сочтет зазорным признаться в своей ошибке...

На склоне лет Владимир Афанасьевич напишет: "С самого начала

своей деятельности я всегда старался понять и объяснить наблюдаемые

факты и явления самым естественным образом, согласно законам природы,

не мудрствуя лукаво".

Он доверял фактам, а не гипотезам. И если факты противоречили

гипотезе... Что ж, тем хуже для автора гипотезы, сколь бы авторитетен

он ни был.

В то время считалось, что Узбой - древний морской пролив,

соединявший когда-то Каспийское море с Аральским, что участки такыров

- бывшие морские лиманы или прибрежные морские озера, что сами пески

пустыни Каракум имеют морское происхождение.

Этой точки зрения придерживался известный геолог А. М. Коншин,

на протяжении пяти лет изучавший Закаспийскую область. Придерживался

ее и учитель Обручева - И. В. Мушкетов.

Море Коншина плескалось когда-то на месте современной пустыни!

Но факты вступали в противоречие с этой точкой зрения.

Собственно говоря, "узбой" - слово нарицательное. Туркмены

называют узбоем любое сухое русло реки. Уже одно это настораживало.

Почему Келифский Узбой или Балканский Узбой надо считать порождением

моря?

Весной 1888 года Обручев проехал по Келифскому Узбою, который

пересекал восточную часть пустыни, и увидел цепочку впадин - "больших

и малых, главных и побочных, с одними и теми же невысокими песчаными

берегами, с тем же серым шелковистым песком на дне, совершенно

подобным находящемуся в русле Амударьи". Ширина котловин достигала

полутора километров, длина - десяти километров. Здесь нередко

встречалась окатанная галька, а пресная вода почти неизменно

обнаруживалась на незначительной глубине.

Затем Владимир Афанасьевич обследовал западный - Балханский

Узбой. На дне впадин белели солончаки, голубели пресные и соленые

озера. "У Балханского Узбоя его прежнее речное происхождение видно

еще явственнее, - писал Обручев. - Прежнее русло сохранилось еще

лучше, несмотря на то, что на обоих берегах высятся песчаные холмы;

русло врезано в часто твердые третичные породы - известняки и мергели

- и представляет ряд уступов разной высоты, по которым прежде

низвергались красивые водопады. У подошвы каждого уступа сила

падающей воды выбила в этих породах впадины того или иного размера".

Может быть, все эти факты не замечали раньше именно потому, что

они противоречили гипотезе?

Обручеву было ясно, что Узбой - отнюдь не морской пролив, а

бывшее русло Пра-Амударьи - реки Оксус древних географов, которая

впадала когда-то в Каспийское море.

Речное происхождение имеют и такыры: "Размывая постепенно

почву... Узбой местами промыл себе глубокое ущелье в толще

красно-серых глин и сарматских пород, так что во многих местах воды

его, даже во время половодья, не выходили из берегов; но местами, где

русло было неглубоко... Узбой разливался во время половодья и

образовывал временные озера, положившие начало огромным такырам в

этих местах".

Характерно, что цепь такыров тянется вдоль подножия Копетдага.

Обручев сам "подглядел", как они образуются здесь в наше время": "Это

было весной, мы ехали на окраине песков по такыру. В Копет-даге

разразился ливень, и нам тоже досталось. С гор примчался поток воды,

и в несколько минут такыр превратился в озеро с грязно-желтой водой

глубиной в несколько сантиметров, протянувшееся далеко в обе стороны

вдоль окраины песков".

Не было никаких свидетельств, что "море Коншина" когда-то

существовало. Вывод мог быть единственным - его сделал Обручев:

древние реки - Пра-Амударья, Пра-Теджен, Пра-Мургаб - веками блуждали

по этим просторам, откладывая песчаные, глинистые, илистые частицы,

которые они несли с гор. Пески - не морские, а речные отложения.

Пустыню Каракум породили реки!

В 1887 году опубликована первая научная работа молодого геолога

- "Пески и степи Закаспийской области", удостоенная серебряной медали

Русского географического Общества. За обобщающий труд "Закаспийская

низменность" Обручев получил малую золотую медаль.

Летом 1888 года, когда Владимир Афанасьевич завершал отчет о

своих работах, его вызвал Мушкетов:

- Только что утверждена штатная должность геолога при Иркутском

горном управлении. Первый геолог в Сибири, заметьте! Могу представить

вас, если вы согласны.

Что мог знать о Сибири геолог Обручев? То же, что и все,

ничего!

Писали: "Сибирь - золотое дно".

Писали: "Огромный пустырь, негодный для жизни и ценный для

государства лишь как место ссылки".

Дикий, необжитой край. Не доведено было до конца даже

картирование Сибири, а геологическое обследование еще и не